Недавно опубликованная статья по поводу спектакля "Монологи вагины"

Записала Дарья Стрелецкая (Новосибирск, февраль 2006)






SIB-ALTERA "О театре - пристрастно и с любовью" СПЕКТАКЛЬ КАК РАЗГОВОР ПО ДУШАМ"

Пьеса "Монологи вагины" давно и скандально известна на Западе. Там
в её постановках играли Вайнона Райдер, Мерил Стрип, Вупи Голдберг и многие другие, не менее звёздные и заслуженные. В России со спектаклем "Монологи вагины" на сцену вышли звёзды ещё только
восходящие: Вера Воронкова (работала в МХТ им. А.П. Чехова, сейчас
актриса театра им. А.С. Пушкина), Анна Галинова (актриса театра им.
Н. В. Гоголя и Центра драматургии и режиссуры) и Екатерина Конисевич (летом 2004 года играла в спектаклях Живиле Монтвилайте "E-Fedra" и "Паразиты"). Молодые, амбициозные и просто смелые актрисы. Поставил спектакль режиссёр из Финляндии, выпускник РАТИ Йоэл Лехтонен.
Мы встретились с актрисами и режиссёром на пресс-конференции перед премьерой "Монологов вагины" в Новосибирске.

Йоэл Лехтонен: Я безумно рад, что выпустил этот спектакль. Я шёл к
этому два года. Конечно, было сложно. Возникали, как и в любой
постановке, вопросы: где поставить? как поставить?
В Москве я спрашивал об этом разных культурных людей. Они не знали.
Говорили только, что этот спектакль никогда не сможет найти
российского зрителя. Я с ними соглашался, но про себя думал: точно
найдёт! Спектакль "Монологи вагины" играли столько стран, столько
континентов. Неужели в такой театральной стране как Россия он не
найдёт зрителей?
Сначала самым главным было найти артистов, которые согласились бы играть, которые не стеснялись бы. Я долго думал, предлагал. Артисты согласились. Очень интересно было на первых читках, когда актрисы думали, как же сказать некоторые вещи. После читки я спросил: почему ты согласилась играть? Может, ты всё-таки не хочешь? Был такой тонкий момент… Но в процессе постановки всегда сложно.
Ещё по поводу московских зрителей. Откровенно скажу, что на первом
спектакле я очень волновался: будет зритель уходить или нет? Вот они
терпят первые 15-20 минут. Потом первый зритель уходит - и сразу за
ним уходят 15-20 человек. Мы играли в Центре им. Мейерхольда. Там
деревянный пол, и когда кто-то уходит, получается очень громкий стук.
А в последнее время никто не уходит. И мне кажется, что зрители,
которые посмотрели спектакль, уходят с интересом. У них что-то
получается. Мне кажется, самое важное в театральном искусстве то,
что человек как-то по-другому уходит. И даже если ему не понравилось
- это тоже результат.
У меня есть мечта (может быть, несколько детская) сыграть этот
спектакль по всей России, во всех городах. Сейчас мы впервые выехали из Москвы - в Новосибирск, и нам очень интересно, как это пройдёт.
Но я надеюсь, что это только первый город. Мы хотим путешествовать
по всем городам с этой прекрасной пьесой "Монологи вагины".

- После какого спектакля зрители перестали уходить?

Йоэл Лехтонен: Где-то после третьего. Уже с четвёртого-пятого
практически не уходили. Ну, там один-два человека, но это уже не
считается. Всего мы сыграли спектакль около пятнадцати раз, с
сентября. В марте собираемся сыграть четыре раза - посмотрим, придёт ли зритель на все. Ещё мы в марте едем в Эстонию.
Вообще, мы вели переговоры с Владивостоком, другими городами, но я пока не такой опытный - раньше не ставил спектаклей, которые куда-то приглашали бы. Пока нигде ничего не сложилось, кроме Новосибирска.
Есть ещё приглашение из Минска, но там практически нет театральной
культуры, и не понятно, сложится ли сотрудничество. Хотя мне бы
очень хотелось поехать в Белоруссию.
У меня есть ещё детские мечты. Русские эмигранты сейчас есть во всём мире. Почему бы не показать спектакль "Монологи вагины" по-русски во всех столицах мира? Но это мечты… Хотя кто знает? Была мечта получить права на постановку "Монологов вагины" - получил. Сейчас играем в Москве. Так почему бы не сыграть эту весёлую пьесу по всему миру?

- Вы считаете, что она весёлая?

Йоэл Лехтонен: Да. Именно поэтому она имеет такой мировой успех. В ней есть небольшой эпатаж - само название. Но если бы пьеса была
трагедией, вряд ли люди в таких количествах приходили бы смотреть.
Поэтому я всегда говорю, что "Монологи вагины" - это комедия. Это
такое моё немножко шуточное определение.

- Какой зритель приходит на спектакли в Москве?

Йоэл Лехтонен: Это отчасти определяется ценовой политикой: билеты у нас чуть-чуть дороже, чем в среднем по Москве - от 300 до 2000 рублей. Хотя я не хочу сказать, что ходят только обеспеченные люди. Больше всего приходит женщин. Мы обычно советуем: приходите лучше в компании женщины. Не советуем приходить мужчине и женщине, если это первая встреча. Хотя это может быть хорошая проверка. Иногда бывает, что мужчинам немножко сложнее, особенно если они в женской компании.
Если они пришли парой, а мужчине станет плохо - ну как так? Это же
невозможно для мужчины - признаваться в своей слабости перед
женщиной!

- Пьеса иностранная, о женщинах, которые живут совсем иначе. Не слишком ли велика разница между женщинами, которые живут там и у нас?

Йоэл Лехтонен: Нам часто задают немного другой вопрос: это
действительно глубокая пьеса или просто эпатаж? Я отвечаю так: если
её играли в 53 странах, значит, в ней есть что-то универсальное. Но
это не главный ответ. А главный такой: у автора был тяжёлый опыт в
детстве, и она написала пьесу, чтобы защищать женщин от насилия. Она
как бы изживала этот комплекс, задавая женщинам разные вопросы.
Может быть, первоначальной её целью не была постановка спектакля, я не знаю. Но это было внутренним требованием - спросить некоторые
вещи. Получилась пьеса. Долгое время её никто не брал, и Энцлер сама её читала. Только потом пьесой заинтересовалось много людей. Но люди ведь разные, значит, есть в пьесе что-то универсальное.

- В одной газете было сказано, что эта пьеса - отчасти развлечение, отчасти терапия, отчасти полемика. На ваш взгляд, чего там больше?

Вера Воронкова: Для меня театр вообще терапия. Я думаю, что театр всё больше и больше смыкается с психоанализом. Вот, к примеру, Театр.doc, где что видят, то и играют.
Думаю, эта пьеса отличается для наших женщин тем, что мы, как мне
кажется, все про это думаем, но никто из нас об этом не говорит.
Поэтому пьеса для меня во много нерусская. Хотя проблемы в ней очень близкие, мы этих проблем никогда не поднимаем. Если люди спрашивают что-то подобное, они задают свои вопросы инкогнито, например, через интернет. А если мы выступаем прямом эфире, поступают звонки с вопросами, причём гораздо более откровенными, чем поднимаются в этой пьесе. Но наши зрители заведомо защищены тем, что их не видно. Я думаю, наши женщины ещё долго не будут задавать подобные вопросы и так глубоко интересоваться собой. На мой взгляд, женщины всё ещё мало любят себя. А чтобы написать такую пьесу, надо себя любить. У нас есть более глобальные проблемы: пьющий муж, деньги на образование детей, что-то ещё. А заняться собой, конкретно вот этой частью своего тела…
Хотя в пьесе ведь речь идёт не о столько вагине, сколько о любви. Я
думаю, что наши женщины ещё нескоро придут к этому.

Йоэл Лехтонен: Интересно. Терапия для меня - это акт искусства.

- Не боитесь ли вы, что, оставив название "Монологи вагины", вы привлечёте любителей клубнички? Может, спектакль стоит назвать по другому?

Йоэл Лехтонен: Начнём с того, что автор очень принципиальна: по
контракту, название менять нельзя.
Знаете, я раньше не верил, что зритель очень умный. А сейчас верю. И
мне кажется, что немногие приходят на клубничку. Большинство людей
знают, куда идут: читали в интернете, подозревали, предчувствовали,
на что идут.
Конечно, есть люди, которые приходят на название. Вероятно, они
думают, что это один из тех спектаклей, каких много играется в
Москве - комедия с лёгким флиртом.

Екатерина Конисевич: Тебя можно неправильно истолковать. Можно
подумать, что уходят многие, прямо ряды из зала. На самом деле, из
трёхсот человек может уйти двое.

Йоэл Лехтонен: Когда раньше уходили человек по пятнадцать, мне
казалось, что это много…

Екатерина Конисевич: Да, может, на первом спектакле. Но бывают
случаи, когда люди выходят, плачут за дверью и возвращаются в зал.

Анна Галинова: Мне кажется, что это название принципиально нельзя
менять, потому что и пьеса, и название очень откровенны, ничем не
прикрыты. В самом спектакле много говорится про это слово - вагина.
Не называть же спектакль "Монологи ниже пояса", "Монологи про что-то секретное", "Монологи ха-ха". Это слово по своему красиво и
благозвучно. А пьеса - про очень откровенные, иногда болезненные,
иногда смешные вещи. Мне кажется правильным, что в контракте Ив
Энцлер не разрешает менять название.
Между прочим, к нам очень хорошие зрители приходят. Да, есть те, кто
пришли на клубничку и быстро уходят. Мне кажется, очень хорошо, что
спектакль так называется.

- Вопрос к актрисам. Пришлось ли вам через что-то переступать, через
какой-то барьер? Или сразу было легко?

Екатерина Конисевич: Нет, сразу легко не было, через что-то пришлось переступать. Есть слова, которые со сцены трудно произносить. Я, например, помню, что сразу же в тексте, ни у кого не спрашивая, я карандашиком вычеркнула мат, заменила какие-то острые слова на другие. Для меня это было само собой разумеющимся. Потом уже в процессе репетиций Вера спросила меня: "Катя, а почему ты поменяла текст?".

Йоэл Лехтонен: По контракту, нельзя менять название, текст, по сути,
внешний вид, формат спектакля. Кстати, матерных слов, как я их
понимаю, там два-три.

- Почему вам приглянулся именно этот текст?

Йоэл Лехтонен: Мне нравятся сильные пьесы, те, которые что-то
передают, дарят ощущение. Когда я прочитал эту пьесу, она мне
понравилась: тем, что в ней есть опасность, тем, что это интересно
поставить в России. Не могу сказать, что это пьеса, к которой я шёл
всю свою жизнь. В других моих постановках тоже есть сильные моменты, есть то, что будоражит зрителей.

- Какие ещё спектакли вы ставили?

Йоэл Лехтонен: Я поставил английскую пьесу "Психоз 4,48", тоже, по
сути, документальную. Поставил финскую пьесу "Ледяные картины". Это современная классика финского театра. Там тоже есть семейные истории в очень жестокой форме. Поставил летний спектакль "Арабская ночь".
Ставлю спектакль по роману белорусской писательницы Светланы
Алексиевич "Чернобыльская молитва".
Я часто спрашиваю себя: зачем я занимаюсь режиссурой? Я понимаю,
зачем артисты играют, а режиссёры - зачем они?
Почему я выбрал именно эту пьесу? Мне кажется, что в женщине есть
что-то, о чём нужно сказать. Я хочу, чтобы зрители пришли на этот
спектакль не просто как на развлекательный. Я хочу поговорить по
душам.

- Не было ли попыток написать и поставить подобную пьесу о мужчинах? Что-то вроде "Монологи фаллоса"…

Йоэл Лехтонен: Такие попытки были, но все они неудачные. Почему не получилось? Это очень интересно. Чем больше мы играем, тем больше я думаю, что успех у этой пьесы не только из-за названия или потому, что там играли известные люди. Должно быть что-то ещё. Здесь есть довольно жестокий социальный момент. В Америке ежегодно изнасилуют 500 тысяч женщин. Сколько изнасилуют мужчин? И если их изнасилуют, они рады или не рады? Извините за грубость… Скорее всего, успех этой пьесы происходит из того, что пол, сексуальность - это задача женщины в этом мире. Мужчины становятся президентами, совершают героические поступки. Женщины сидят дома, рожают. Это их задача.
Может быть, у женщин есть и что-то другое. Посмотрите, что показывают по телевизору. А в театре? В нём нет такой откровенности. Театр - это искусство для богов. Может быть, поэтому оно так сложно…

- Вы перечитывали какие-нибудь классические тексты, готовясь к этой постановке? Например, "Нос" Гоголя, где тоже часть тела начинает жить своей жизнью…

Вера Воронкова: В принципе, перечитывали, но не для этой постановки. Здесь другое: нос же пошёл сам, а вагина - часть нас.
Анна Галинова: Когда вы придёте на спектакль, вы, возможно, будете
удивлены текстом пьесы, потому что там женщины просто рассказывают о своих смешных, печальных или трагических историях, которые так или иначе связаны с этой частью тела.

- Как вы думаете, каким мужчинам это интересно?

Екатерина Конисевич: Тем, которые любят женщин. Любят не в смысле, что любят заниматься сексом…

Анна Галинова: Тем, которые пытаются понять, могут пожалеть,
воспринимать женщину как какое-то чудо. Кстати, если со спектакля
уходят пары, то видно, что это те, у кого только начинаются
отношения, всё слишком робко и тонко, чтобы такие вещи смотреть.
Бывает, уходят возмущённые женщины, потому что это для них запретная тема. А мужчины, кстати, смотрят с интересом.

- У вас изменилось восприятие себя после работы над этим спектаклем?

Екатерина Конисевич: В чём-то, наверное, да. Хотя я не могу сказать, что что-то кардинально изменилось. Может, в чём-то стало легче. Мне кажется, это не столько обсуждение женских проблем, сколько снятие их. То есть после спектакля, мне кажется, в какой-то момент можно выдохнуть и расслабиться.

Вера Воронкова: Я очень хочу, чтобы оно изменилось. Мне не достаёт любви к себе, я это знаю. И эта пьеса заставила меня задуматься. Мне раньше просто в голову не приходило, что можно заниматься собой столь подробно. Я очень хочу верить, что у меня изменилось восприятие себя. Пока не очень получается…

Екатерина Конисевич: Я слышала, что некоторые женщины, выходя со спектакля, говорят друг другу: "Слушай, я об этом не думала! Пойдём скорее в кафе, обсудим. Действительно, что такое: мы всё время на работе, какие-то дела, проблемы…"

Вера Воронкова: Есть очень много людей, которые ходят много раз на этот спектакль. Хотя на мой взгляд, это вообще не спектакль. Что
это? Вот придёте и увидите!

Вера Воронкова все фото